МАКС ПЕРЕЛЬШТЕЙН

ФОТОГРАФИИ ЗИГМУНДА ЛИТНЕРА

ПИСАТЕЛЬ И ВРЕМЯ

Книги, рассказы известного израильского писателя Меира Шалева (1948 г.), переведены на многие языки мира. Они издаются в Германии,  Англии,  Италии, Франции,  России, Норвегии, Греции и т.д. Обычные и фантастические истории писателя пронизаны житейской мудростью, истоки которой часто связаны с библейскими сюжетами. Язык его прозы живописен, поэтому образы героев запоминаемы. Писатель как будто ваял их из иерусалимского камня, отсекая все лишнее в описании персонажей. Многие страницы его романов пропитаны воздухом  пустыни и равнин, наполнены густым запахом цветущих в зимнюю и весеннюю пору цветов и деревьев  ("Дом в пустыне", "Голубая гора", "Эсав").

Центральной темой книг М.Шалева ("Русский роман", "Эсав") становятся истории семьи, запутанный клубок  родственных отношений, детство и возмужание личности. Оторваться от его книг трудно, но порой нужно осмыслить написанное, чтобы вновь продолжить чтение. 

Встреча с писателем состоялась не сразу. В начале были звонки, переговоры, потому что какое-то время он был за границей, потом был занят. Но прошло чуть больше месяца, и мы встретились у него в загородном  небольшом доме на севере страны. Как выяснилось позже, он большую часть времени старается провести не в Иерусалиме, где  живет со своей семьей, а именно на лоне природы, вдали от городской суеты.

 Место обитания М. Шалева называется "Алоней аба" ("Дубы отца"). Этот небольшой поселок находится рядом со знаменитым поселением "Нахаляль", которое основали евреи, приехавшие из России в начале  двадцатого века. Здесь родился  Меир, жила когда-то семья  генерала Моше  Даяна, с которой были близки родители  Шалева.

В "Алоней аба" наиболее заметны небольшой костел и массивные дома европейской постройки.  Эти здания возвели примерно сто лет назад немцы христиане, которые были вынуждены оставить эти места, после второй мировой войны по распоряжению английских властей.

Дом М. Шалева стоит особняком. Это небольшое строение, куда можно попасть, лишь спустившись на несколько метров с основной улицы вниз. Вокруг дома посажены цветы  руками хозяина, внутри –можно увидеть самую необходимую, мало примечательную мебель. В его просторном кабинете, где работает писатель, наиболее заметны компьютер, музыкальный центр и большой письменный стол. Самое сильное впечатление оставила панорама, которая открылась вдруг при выходе на террасу с перилами, чем-то  похожею на смотровую площадку.

С этой точки твоему взору открывается живописная картина – буйно цветущая зелень, рощи деревьев, которые простираются далеко вниз, где почти не видно ни дорог, ни  других строений. Вокруг тишина. На минутку создается ощущение, что ты находишься не в Израиле, а где-то в районе канадской провинции, с ее природой и ландшафтом. Наверное, некоторая отдаленность дома от соседей, вид на великолепный пейзаж побудили писателя несколько лет тому назад купить этот дом, который стал для него любимым местом работы и отдыха.

У порога своего дома Меир встретил нас радушно, как старых знакомых, это потому, вероятно, что нашими  гидами во время поездки были писатель Яков Бар-Хаим и его супруга – Сара, которые знают  Шалева многие годы. Меир, которого я видел впервые, оказался человеком среднего роста. Поначалу глаз не "зацепил" чего-то необычного в его облике, правда сразу обращаешь внимание на то, что писатель выглядит гораздо моложе своих лет – сухощав, подвижен. Пожалуй, наиболее важной деталью были очки в простой оправе, которые скрывали в первый момент его пытливый и выразительный взгляд. В общении с ним сразу установилась доверительная атмосфера, которая сохранилась и  во время нашего  разговора.

Вот короткий рассказ Меира Шалева о том, как он стал писателем.

"В молодости, примерно до двадцати лет, я пробовал писать прозу, но быстро понял, что из этого ничего стоящего не получается. Оставив эту затею, начал работать на радио, и телевидение – готовил детские передачи, материалы для учителей танаха и т.д. После службы в армии закончил факультет психологии в Иерусалимском университете, но психология почему-то не стала  моим увлечением. Шло время, и внутри себя я постоянно ощущал, страстное желание писать, останавливал же меня до определенного момента, только отрицательный юношеский опыт сочинительства. Преодолеть это ощущение мне удалось  только после публикации моих детских книжек в 1982 году. Постепенно я понял, что сочинительство стало моей повседневной потребностью и надо  увольняться  с работы, так как она отнимала у меня много сил и времени. Где-то в возрасте тридцати семи лет я стал свободным художником и профессионально  заниматься писательским трудом".

- М.П.- С чего у Вас начинается этот процесс?

- М.Ш.- С очень малого. Прежде всего, возникает какая-то идея. В результате поиска нужных слов, задуманное выливается в маленький или пространный фрагмент, которых собирается обычно немало. Но в начале работы у меня, как правило, нет четкого плана в целом, хотя само появление различных фрагментов было подсказано определенной темой. В выборе же темы произведения у меня нет проблем, настоящие трудности возникают, когда необходимо выстроить форму, связать разные сюжеты воедино и представить читателю динамичное, захватывающее содержание, которое бы его заинтересовало и увлекло.

- М.П. - У Вас есть какой-то режим работы или Вы пишите только тогда, когда есть настроение?

-М.Ш. – Я давно понял, что результаты моей работы во многом зависят не от настроения, которое неожиданно приходит, но еще быстрее куда-то улетучивается, а от того, как складывается мой рабочий день, поэтому с годами у меня сложился свой распорядок. Обычно я встаю  в четыре тридцать утра и работаю до полудня. После обеда –  час сна.  Затем до семи вечера – вновь за  компьютером. Около девяти вечера ложусь спать. Иногда обстоятельства вносят изменения в мое расписание, но я стараюсь придерживаться именно этого ритма работы. Может быть, Вас это удивит, но когда я пишу, то постоянно звучит музыка – это для меня важная часть творческого процесса. Причем я предпочитаю, чтобы звучали литургические песнопения. Замечательно пишется также, когда  исполняется в записи "Реквием" Моцарта, Верди или Форе, опера Глюка - "Орфей". Это гениальное сочетание звуков волшебных голосов и оркестра, страсти, отрешенности и величия человеческого духа помогают мне в работе. Когда великие композиторы создают что-то великое, то при прослушивании их музыки возникает аура необыкновенной красоты и силы, она то и стала моим привычным фоном, который подпитывает все то, о чем я думаю и пишу.

- М.П. – Читаете ли Вы в процессе своего сочинения книги других авторов.

- М.Ш. – Нет, это мне  мешает. Моя бабушка, которая была родом с Украины,  любила когда-то часто повторять, что женщина с идеями не должна смотреть на обезьяну, то есть подражать ей. Другое дело, когда герои моих произведений пекари, строители, например, и я чувствую в работе над текстом, что мне  вдруг не хватает  знания профессиональных подробностей, я сажусь за книги или встречаюсь со специалистами.

- М.П. – В романе  "Эсав" Вы пишете о человеческой боли и находите такие образные сравнения, что они надолго остаются в памяти. Например, боль бывает "злобной, без оправданий и объяснений", или пожилой человек "только боль ... ощущает совсем как молодой", наконец, "боль как стыд в теле", а для старых людей "единственный родственник, который еще навещает их регулярно".

- М.Ш. – Исследуя этот феномен человеческого духа, я много времени провел на приеме больных у разных специалистов в больницах  "Хадаса", "Ихилов". Это обстоятельство мне, несомненно, помогло. На страницах моих книг нашло отражение и то, что я каждый день вижу в окружающей меня  жизни среди моих знакомых,  друзей и родственников.

- М.П. – Как складываются ваши отношения с детьми, родственниками, друзьями?

- М.Ш. – С детьми я нахожу общий язык, и мы понимаем, друг друга, хотя порой  возникают и споры между нами. Зоар уже взрослая девочка – отслужила в армии, Михаэлю скоро предстоит служить. Главное, как мне кажется, что я открыт  для них  и всегда готов обсуждать с ними любые проблемы. Я не придерживаюсь  строгих традиций, но каждую пятницу вся семья  собирается вместе. В этот день приходят обычно к нам мои родственники, близкие друзья. Приятно посидеть за хорошей трапезой и выпить стакан хорошего красного вина. А иногда что-нибудь и покрепче.

- М.П. – По-моему, Вы много бываете за границей и любите путешествовать?

- М.Ш. -  По делам и просто так много бываю за рубежом, часто сопровождаю в поездках свою супругу, которая работает стюардессой  на международных авиалиниях, но надолго из страны уезжать не могу, через десять дней уже тянет обратно вернуться в Израиль. Любовь к путешествиям привил мне с детских лет мой отец, знаток танаха, который возил и водил меня по местам, связанным с историей еврейского государства, поэтому я неплохо знаю свою страну и продолжаю по сей день выезжать на своем джипе в разные уголки Израиля. Я вижу, что репатрианты из России тоже любят путешествовать и бывать на природе.  Мне часто приходилось их встречать не только в Иерусалиме, но и в пустыне Негев. Вы знаете, с приездом алии из России, возникла проблема с грибами в Израиле,  их все съели... 

- М.П. – Как Вы относитесь к алие репатриантов из России?

- М.Ш. – Как показало время, алия из России – это самое заметное достижение государства Израиль за последние годы. Наше правительство при поддержке большей части израильского общества сумело более или менее успешно абсорбировать миллион с лишним людей в непростых для страны условиях. Я знаю, что есть в связи с приездом алии и проблемы – какая-то часть, пусть и небольшая, не приемлет устройство еврейского государства, кто-то не выдержал  трудностей, которые выпали на его долю, кто-то вернулся обратно и т.д. Но алия из России в целом очень сильная,  жизнеспособная. Я это вижу со стороны, так как у меня, моих детей много знакомых из России – они в большей своей части образованы, активны, целеустремленны, хотя всякое бывает в жизни. Вот и со мной произошел забавный случай. Однажды, несколько лет тому назад, раздался телефонный звонок и незнакомый мне мужчина, с хорошим русским акцентом, сказал на довольно правильном иврите следующее: "Слушай Меир, ты сейчас говоришь с настоящим мафиози, одним из тех, о ком  так много  пишут израильские газеты. Я тебе звоню потому, что мне нравится, как ты пишешь. Читал, что о тебе  кто-то не лестно отзывается. Может быть, у тебя есть враги, или ты кого-то хочешь поставить на свое место? Только скажи, и я  быстро все улажу, и вообще может, ты хочешь, чтобы мои ребята тебя опекали ..."

У меня много сентиментальных воспоминаний, связанных с представлением о российских, украинских евреях, ведь мои бабушка, дедушка и отец были именно этими людьми. Бабушка, несмотря на то, что приехала в Израиль в возрасте девятнадцати лет, так до конца своих дней не научилась свободно говорить на иврите. Но это была моя бабушка, которая меня любила и готовила  такие блюда, вкус которых я помню до сих пор. Все это дорого для меня и останется в моей памяти навсегда.  Как показывают мои наблюдения и предшествующий опыт людей, которые эмигрировали в Израиль, проблема адаптации в нашем обществе  снимается  через одно, максимум два поколения и все встает на свои места.

После встречи с Меиром Шалевом у меня создалось впечатление, что он не лукавит и высказывается искренне. М.Шалев, участник шестидневной войны, придерживается левых взглядов в политике и об этом часто пишет в своей еженедельной колонке, которую представляет ему газета "Идиот ахронот". Чувствуется, что писатель дорожит ощущением свободы, которую ему представляет  это известное издание, и он может высказываться на любую тему.

Прикоснувшись к творчеству Меира Шалева, как-то более отчетливо стал понимать роль семьи именно в еврейском обществе. Молодые сабры в Израиле - это не Иваны, не помнящие своего родства. Почти в любой израильской семье молодые всегда знают о своих исторических корнях, помнят хронику важных для семьи  событий и передают эти истории из уст в уста. Знание и ощущение своих корней – исторических, человеческих придают динамичность жизни и поступков не только литературных персонажей Меира  Шалева, но и молодых израильтян, которые отстаивают каждый день свое право жить на земле обетованной.